Глава 7

[L.Z.]

Глава 7

У меня все валилось из рук, пальцы не слушались, и в итоге я вышла на сцену в зашнурованных лишь наполовину сапогах, оставшиеся ремешки просто обмотав вокруг голени. И это было не самым лучшим моим выступлением. Несмотря на то что мне удавалось таки попадать в ритм и двигаться вместе с остальными, не выбиваясь, себя я ощущала деревянной куклой. Я знала, что могу лучше. Но мои мысли были так далеко отсюда, что иногда я переставала замечать и сцену, и людей вокруг.

В какой-то момент я вынырнула из своей апатии, с удивлением обнаружив, что выступление практически подошло к концу. Я едва не споткнулась, переключаясь с рефлекторных движений на более или менее осмысленные. Должно быть, прошло минут двадцать с тех пор, как я поднялась на сцену. Или полчаса, если отсчитывать с того момента, когда Таши утащил меня из бара. Драка должна была уже закончиться.

Я ничуть не удивилась, когда обнаружила, что Нуккид дожидается меня прямо за сценой. Он был мрачнее тучи, а его левая бровь была рассечена. Кровь из раны уже не текла, но ниже, на веке осталось розоватое пятно, как будто бы он пытался умыться, но не слишком старательно. Нуккид не позволил мне даже зайти в раздевалку, просто схватил за руку чуть повыше локтя и потащил в зал, не говоря ни слова. С некоторым удивлением я поняла, что злится он не столько на меня, сколько на что-то еще.

Боясь даже представить, что все это значит, я послушно шла следом. Могло ли случиться что-то похуже драки между Луисом и Итаном? Я не представляла себе ничего страшнее. Уходя со сцены, я была уверена, что Нуккид встретит меня отповедью, достойной самого Пхатти, но он молчал и только отводил глаза.

Он привел меня на второй этаж, на балкон, где располагались столики и уединенные кабинеты для VIP-гостей. Я перестала что-либо понимать и даже спросила у Нуккида, куда мы идем, но он только мотнул головой и, как мне показалось, тихо выругался себе под нос. Однако минуту спустя я все поняла сама. В дальнем кабинете за столом, уставленным разнообразной посудой, среди которой все же явно доминировали рюмки, сидели они оба, Луис и Итан. И с первого взгляда я поняла, что они мертвецки пьяны.

Я плохо представляла себе, как можно надраться за столь короткое время, но факт был налицо. Итан сидел ближе ко мне, откинув голову на спинку дивана. Его рот был перекошен, а глаза блуждали. Луис был еще способен сидеть прямо, но и его немного покачивало, а движения агента были вялыми и неточными.

– А вот и наша красавица! – ухмыльнувшись, воскликнул он.

Это привлекло внимание Итана, и он поднял голову, попытавшись сфокусировать взгляд на мне. Не знаю, сколько Киу он видел в этот момент, но смотрел он не прямо на меня, а чуточку левее. От благородного рыцаря, вступившегося за меня меньше часа назад, не осталось и следа. Он был отвратительно пьян, костяшки его пальцев были сбиты, а на одежде изобиловали пятна засохшей крови и следы от опрокинутой на себя еды и выпивки. Стоило мне подойти ближе, как к неприглядной картине добавился еще и мерзкий запах. Меня замутило.

Губы Итана расплылись в глупой улыбке:

– Кииииу, – присвистнул он и потянулся ко мне, желая взять за руку, но промахнулся и упал.

Луис захохотал, наблюдая, как Итан пытается снова взгромоздиться на диван.

– Эсмеральда, ты слишком долго танцевала, – глумливым тоном проговорил он. – Фролло успел договориться с твоим прекрасным Фебом, и теперь Валь Д’Амур так и останется пристанищем любовников, а не убийц. Да-а, история вышла странная, Гюго бы удивился, – он замолк, его взгляд скользнул по мне, перешел на Нуккида, и неожиданно разноцветные глаза Луиса раскрылись шире, а на лице появилось выражение совершеннейшего восторга. – Ба! Да Квазимодо тоже тут!

Я не знала, о чем говорит Луис, кто такие Эсмеральда и Квазимодо, но почувствовала, как напрягся рядом со мной Нуккид. Чтобы ни сказал сейчас агент, это было очень обидным и очень неправильным. Он не имел права так говорить, поняла я, он вышел за рамки. Но и на этот раз Итан не попытался заставить Луиса замолчать, наоборот, он тоже посмотрел на нас с Нуккидом и истерично загоготал, содрогаясь всем телом и чуть не уронив при этом несколько рюмок со стола.

– Пойдем отсюда, – умоляюще обратилась я к Нуккиду, потянув его за рукав. – Не слушай его, он пьян. Пойдем, Кидо, прошу тебя, пойдем.

– Ну уж нет! – воскликнул Луис. Он попытался вскочить из-за стола, но, не сумев удержаться на ногах, снова упал на диван. – Ты останешься тут.

– Зачем? – в упор спросила я. – Я хочу уйти.

– А ты не хочешь узнать, о чем именно мы договорились? – нехорошо прищурившись, спросил Луис.

– И о чем же?

– Сядь, – он указал на место рядом с собой, – и я тебе расскажу.

– Пожалуй, я предпочту остаться в неведении, – сухо бросила я в ответ.

– Нет, ты хочешь узнать, о чем мы договорились! – закричал Луис, на этот раз успешно поднимаясь на ноги.

Он попытался подойти ко мне, но на каждый его шаг вперед, я делала один шаг назад, и ему никак не удавалось настигнуть меня. Он шел, пошатываясь, неуверенно передвигая ноги и держась одной рукой за стену, а я в ужасе отступала все дальше и дальше к лестнице. На ранее белоснежной рубашке Луиса было много крови, но, судя по тому, что сам он ранен не был, она вся была чужой. Я видела потрескавшуюся кожу на костяшках пальцев Итана, но я не видела подобных следов на руках Луиса. Казалось, он так и не пустил в ход кулаки, однако кровь на рубашке говорила о том, что он был непосредственным участником потасовки.

Нуккид, до этого остававшийся в стороне, шагнул ближе к Луису, и я замешкалась, не зная, что он станет делать. Заставит Каро вернуться на диван? Ударит? Воспользовавшись моментом моей неуверенности, агент одним прыжком преодолел расстояние между нами. Мгновение спустя тут же оказался и Нуккид, не позволивший Каро, неожиданно потерявшему равновесие, упасть. Нуккид поддерживал ублюдка под руку!

Луис рассмеялся. То ли над собой из-за своей неуклюжести, то ли увидев мое удивление и отвращение. Я чувствовала его дыхание на свое лице, горячее и зловонное дыхание пьяного человека. Я отшатнулась, и Луис неприятно ухмыльнулся.

– Мы заключили пари, – сказал он. – Сегодня ты была со мной, а завтра будет его очередь, – он кивнул в сторону Итана, который то ли уснул, то снова впал в пьяное оцепенение, вытянувшись на диване, – а послезавтра ты скажешь, кто тебе понравился больше. И когда ты назовешь победителя, проигравший уйдет и больше не будет мне мешать. Умно, не правда ли?

Меня передернуло от омерзения.

– Я не собираюсь участвовать в этом, – проговорила я, отстраняясь.

Луис не попытался меня удержать, но его глаза сузились, и в них появилось злое выражение.

– А что скажет Пхатти, если узнает, что ты не слушаешься? – прошипел он.

Я застыла на месте. Мерзавец был прав. Пхатти не было дела до того, плохо или хорошо со мной обращаются – лишь бы агент Даатона был доволен. А что до фантазий Луиса Каро, так это была уже исключительно моя проблема. Он желает трахнуть меня? Пожалуйста! Он заключает пари и ссужает меня другому? Милости просим! Все, лишь бы угодить дорогому гостю. До тех пор, пока ничто непосредственно не угрожает моей жизни, Пхатти не станет вмешиваться. Какую бы гнусность ни придумал Луис Каро, он только пожмет плечами и оставит меня расхлебывать заварившуюся кашу самой.

И я знала, что Нуккид также не станет защищать меня. Большую часть времени я считала его своим другом, но он всегда оставался в первую очередь подчиненным Пхатти. Что бы ни случилось, он встанет на сторону демона. Я не могла на него рассчитывать. Я не могла рассчитывать ни на кого, кроме себя, ведь даже Итан предал меня. Он похрапывал, лежа на узком сидении, и ему и дела не было до того, что происходило между мной и Луисом. Более того, очевидно, что, прежде чем уснуть, он согласился на весь этот фарс. Выпивки и предложения отдать меня ему на один день хватило, чтобы заглушить все его благородные порывы.

В мире не осталось никого, кто смог бы мне помочь. От жалости к самой себе у меня на глаза навернулись слезы, но они не тронули Луиса. Наоборот, его взгляд стал еще жестче, а тонкие губы сжались в насмешливую линию.

– Послушна своему хозяину до конца, не так ли? – протянул он и снова рассмеялся.

На то, чтобы решиться, мне потребовалась лишь доля секунды.

– Знаешь что? – прошипела я, храбро сделав шаг навстречу Луису. – Мне плевать. Мне нет больше дела ни до Пхатти, ни до Даатона, ни до тебя. Да с какой стати мне вообще слушаться кого-либо из вас? – я перевела дыхание и попыталась придать своему голосу больше спокойствия и уверенности. – А ведь, знаешь, я даже пыталась понять тебя, боялась, что с тобой что-либо случится. Хватит с меня. Больше я не стану тебя защищать.

Я старалась не смотреть на Нуккида, который, разумеется, не был в восторге от такого поворота. Я и сама понимала, что вскоре пожалею о сказанном, но остановиться уже не могла.

– Защищать меня? – поразился агент. – О чем ты, малышка?

– Пусть Кидо тебе все расскажет. А мне все равно. Даже если тебя все-таки убьют, это уже не моя забота. Светлые духи, да я, пожалуй, даже цветы отправлю тому, кто меня от тебя избавит! – и уже тише, с горечью. – Жаль только, что от Пхатти так просто не избавиться. Я ненавижу вас. Ненавижу вас всех.

Нуккид сверлил меня яростным взглядом, Луис же просто пожал плечами и, слегка покачиваясь, вернулся к столу. Он попытался растолкать Итана, но безуспешно.

– Я дал ему твой номер, – сказал агент, – завтра он позвонит, и ты встретишься с ним. И будешь хорошей девочкой. Ты поняла меня?

Он словно меня не слышал. Ничто из того, что я только что сказала, не имело для него значения. Он был настолько уверен в своей власти, что просто не обратил внимания на мой отказ повиноваться ему или кому бы то ни было.

– Ты меня поняла? – повторил он, на этот раз громче и жестче.

Разве можно сражаться с тем, кто убежден в абсолютном своем превосходстве?

Я пыталась сохранить остатки контроля, но чувствовала, что силы мои на исходе. Слишком многое случилось сегодня, слишком много страха, ненависти, обиды. Я была переполнена негативными эмоциями и чувствовала, что вот-вот взорвусь. Меня трясло от гнева и отвращения.

«Сейчас я сделаю что-то страшное, – осознала я. – Я убью его, убью Луиса Каро, как убила…»

Воспоминание обожгло меня, но вместе с тем помогло прийти в себя. Я сделала несколько шагов назад, потом развернулась и бросилась прочь. Я неслась, не разбирая дороги, доверившись инстинктам, расталкивая всех на своем пути, врезаясь в какие-то предметы, распахивая двери, пока наконец не оказалась снаружи, на заднем дворе. И, слава духам, я была здесь одна, а высоко в небе, не скрытый облаками, виднелся растущий месяц. Он улыбался мне широкой, счастливой улыбкой, и, приглядевшись, я смогла различить на нем силуэт Лунного зайца, толкущего в ступке порошок бессмертия.

Я сосредоточилась на том, чтобы просто продолжать дышать. Дышать, всего лишь дышать. Это не так уж и сложно. Прислонившись щекой к металлической двери, я глубоко вдыхала и медленно выдыхала, не отрывая взгляда от Луны.

– Ты ведь не оставишь меня, – прошептала я. – Ты не бросишь меня одну, ты всегда будешь со мной. Я долгие годы не служила ритуала, но ты все равно меня не покинешь. Потому что у меня не осталось ничего, кроме тебя. Я не вижу другого света, кроме твоего. Я знаю, ты со мной, но мне так сложно, пресветлые духи, как же сложно…

С другой стороны двери послышались шаги, и секунду спустя толчок заставил меня отскочить в сторону. К моему удивлению, дверь открыл Нуккид. Он, наверное, целую минуту молча смотрел на меня, сжавшуюся под его взглядом и ожидающую того, что он снова схватит меня и потащит наверх. Но, помолчав, он сказал:

– Пойдем, я отвезу тебя домой. Не думаю, что агент в состоянии куда-нибудь уйти в ближайшие несколько часов.

Я вздохнула с облегчением и послушно поплелась за ним на парковку.

Садясь в старую, потрепанную годами машину Нуккида, я вспоминала «Тойоту» Алека, в которой тот отвозил меня прошлым вечером. Автомобили различались настолько же, насколько непохожими были их хозяева. Сложно было представить рядом грубого, глуповатого Нуккида и сдержанного и мудрого Алека. И все же молчать мне было уютнее в этой развалюхе в компании Нуккида.

Вот только молчал он, к сожалению, недолго.

– Ты не должна на него злиться, – сказал он, не отрывая взгляда от дороги.

– Шутишь?

Нуккид раздраженно дернул подбородком.

– Его можно понять.

– Он приказал мне завтра переспать с Итаном. Ты ведь тоже был там и все слышал.

– Он этого не имел в виду, – Нуккид удостоил меня на мгновение сердитым взглядом. – А вот ты наговорила лишнего.

– Вот как? Это что же, мужская солидарность?

Меня бесило, что, по его мнению, виноватой выходила я. По сравнению с Каро, что я такого сделала? Впрочем, Нуккиду не было ничего известно о том, как прошла наша встреча днем.

– Я тоже был не рад увидеть тебя, целующуюся в баре с этим… – не сумев придумать ничего в достаточной мере оскорбительного, Нуккид только еще раз разражено мотнул головой. – Могу представить, каково пришлось агенту. Он ведь тебя… ну, я хочу сказать, он должен был сильно привязаться к тебе.

– Я даже не уверена, что моя магия все еще на него действует, – поделилась я сокровенным.

– Поверь мне, она действует! Он, как только тебя заметил, все глаз не сводил, а потом и подавно. Мог бы просто избить придурка – я видел его в деле и знаю, что мог бы, запросто, – но ты бы его тогда жалеть стала. А теперь? Ты к нему и на милю не подойдешь.

Подобная логика казалась мне извращенной и неправильной, но Нуккид не ошибся. Глаза Итана больше не казались мне такими уж красивыми. Однако я не торопилась это признавать и лишь буркнула в ответ:

– К агенту – тоже.

Нуккид цокнул языком, но спорить не стал.

– Рассказывай, что стряслось с Эмили.

Я все еще не могла простить ему того, что он принял сторону Луиса, но отмалчиваться было бы глупо, и я без дальнейших препирательств подробно изложила ему все, что знала.

– Да, несомненно, ритуал. Скорее всего, жертвоприношение, но не простое, – сказал он.

– Почему нет?

– Жертвоприношения чаще всего завязаны на крови. Чем больше ее проливается, тем лучше. Существуют и бескровные ритуалы, когда жертва сжигается или топится, но они редки и все равно не подходят под твое описание. Это что-то другое.

– Но что?

– Пока не знаю, но выясню. Вот только…

– Что только?

– Я не пойду сегодня к Пхатти. Он голову с меня снимет, если узнает, что я снова позволил тебе оставить агента одного.

– Тогда завтра? – с надеждой спросила я.

– После того, как ты извинишься перед агентом.

– Извинюсь? Я?! Ты же мой друг, Кидо, почему ты выгораживаешь его?

Немного успокоившись, я действительно начала сожалеть о своей вспышке гнева. Но не потому, что она была направлена против агента – просто мне не стоило выходить из себя и повышать голос. Это было недостойно пятихвостой лисицы.

– Давай договоримся, – терпеливо предложил Нуккид. – Ты миришься с агентом, и я иду к Пхатти и рассказываю ему про твою парикмахершу. Только в таком порядке.

Я содрогнулась, представив себе, с каким выражением лица меня встретит Луис Каро, когда я приду к нему с повинной. Лучше уж сразу утопиться. Но ради Эмили…

– Только ради Эмили, – выдохнула я.

Нуккид удовлетворенно кивнул и остаток пути мы провели в молчании. Только подъехав к дому, я вспомнила, что так и не задала вопрос, терзавший меня весь вечер.

– Кидо, – осторожно сказала я, – это ведь Пхатти сломал тебе руку?

– Что? Пхатти? – удивился он. – Нет, конечно! Это была банановая кожура, помнишь? Огромная такая, с акцентом, как у Шона Коннери!

Когда я тихонько закрыла дверь и попыталась на цыпочках прокрасться в свою комнату, Суда еще не спала, хотя время было позднее, а встала она сегодня рано. Телевизор был выключен, и я на мгновение испугалось, не случилось ли чего. Как будто бы мне не хватало плохих новостей. Но нет, она встретила меня как обычно, немного поворчала из-за того, что я не доела завтрак и не убрала за собой, но в целом была настроена вполне благожелательно. Только то и дело с беспокойством поглядывала на меня и не торопилась уходить к себе. Когда я спросила, почему она не смотрит свой любимый сериал и не отменили ли его, она покачала головой и сказала, что хотела бы поговорить со мной.

– О чем? – удивилась я.

Она пожала плечами, усаживаясь на диван в гостиной и предлагая мне сесть рядом. Я подчинилась.

– О чем хочешь, – ответила она наконец. – У тебя очень грустные глаза, мне показалось, что ты захочешь с кем-нибудь поговорить.

Я даже замерла от удивления, не зная, что сказать.

– Расскажи, почему ты так одета, – попросила она, но не с упреком, а почти сочувственно.

И я только теперь сообразила, что так и не успела переодеться. Я все еще была в юбке и топике, которые мне выдали для выступления, а на ногах у меня были проклятые сапоги. С запоздалым ужасом я вспомнила, как бежала вниз по крутой лестнице. И как только я не упала? Ведь могла бы запутаться в развязавшихся ремешках на любой ступеньке и свернуть шею!

– Я… забыла, – пробормотала я. – Не было времени переодеться.

Я тяжело вздохнула, осознав, что завтра мне придется снова поехать в клуб и забрать свои вещи. В ближайшие несколько дней у меня не предвиделось выступлений, и я планировала провести их подальше от Патпонга, но, как видно, ни одной из моих надежд сегодня не суждено было сбыться. И, кажется, это только начало. Что меня ждет завтра? Я представила пьяную физиономию Луиса, и мне стало не по себе.

– Мне надо в душ, – быстро проговорила я, вставая.

Помимо того, что мне было жарко и хотелось поскорее смыть с себя пот и грязь сегодняшнего вечера, я спешила скрыться от сочувственного взгляда Суды. Она ничего не знала о том, что произошло сегодня, даже не могла себе представить, насколько все плохо. Но о чем-то она все-таки догадывалась по произошедшей во мне перемене и пыталась узнать ее причину. Я ценила ее заботу, и потому мне было бы неприятно ей лгать, не говоря уже о том, что мне казалось, будто у меня отсохнет язык, если я еще хоть раз в жизни скажу, что все в порядке.

Все не в порядке. И никогда больше в порядке не будет.

С этой мыслью я скинула ненавистные сапоги, стянула через голову топ и, расстегнув юбку, скрылась за дверью душевой кабинки. Вода очищает. Она смывает волнения и тревоги, она обновляет и придает сил. Люди тоже чувствуют это, но для лис все куда более явственно и реально. Я видела, как чернеют струи воды, соприкасаясь с моим телом. Но кое-какую грязь я не смогла бы смыть, даже проведя в душе остаток жизни. Грязь души нельзя отмыть обычной водой. Такая грязь быстро сохнет, въедаясь намертво, потом поверх одного слоя ложится второй, третий… И вот уже, чистая и прозрачная ранее, душа становится похожа на кусок глины, на этакого голема, тупого и злобного, неуклюже ворочающегося и заставляющего человека совершать нелепые поступки, произносить необдуманные слова и тянуться к новой грязи.

Обратим ли этот процесс? Я не знала, чувствовала лишь, что погружаюсь все глубже и глубже. С каждым годом моя душа становилась все темнее, все мрачнее и безрадостней казался мне окружающий мир, люди вокруг превращались в чудовищ. И все труднее становилось находить Луну на небе. Наступит ли день, когда я не смогу различить ее бледного света? В кого я тогда превращусь? В голема? В тупое дикое животное, потерявшее свои силы и способность принимать человеческий облик? Настанет ли день, когда я снова буду кланяться Луне, надев на голову череп той, кем хочу стать, и не смогу преобразиться?

От жутких картин у меня закружилась голова, и я едва не упала, вовремя ухватившись рукой за кран. С полочки посыпались шампуни и гели.

– Киу! – раздался встревоженный голос Суды. – С тобой все в порядке?

Опять этот вопрос. Я сжала кулаки и глухо зарычала. Я даже не подозревала, что мое горло способно издавать подобные звуки. Мои ногти скользнули по кафелю, и на секунду я испугалась, что превращусь, что приму свой истинный облик рыжей лисицы. Оскаленное лицо, нет, морда, что смотрела на меня из зеркала, не принадлежала полностью человеку. Звериная сущность проступала из-под человеческой личины, человеческие пальцы неестественно выгнулись, а аккуратно подпиленные ноготки стали больше походить на когти.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я сумела немного прийти в себя. Мое сердце гулко билось где-то в районе горла, было сложно дышать, сверху лились потоки воды, заливая глаза, но я не решалась отвести взгляда от зеркала. Невозможно. Я не умела по собственному желанию менять однажды принятую внешность. Так что же это было? Всего лишь галлюцинация? Я совершенно четко помнила внезапно ставшие резкими и животными линии этого привлекательного лица, которое сейчас было абсолютно нормальным, разве что непривычно бледным. Это не было простым видением, что-то случилось.

Словно треснул панцирь из грязи и отчаянья, мешавший мне нормально дышать. Неожиданное полупревращение было сродни шоковой терапии или удару по лицу во время истерики – необходимой мерой в борьбе за контроль и ясность мыслей. Мир приобрел новую четкость.

Я не могла изменять свою внешность, но в мире существовали силы, куда более могущественные. Не я ли призывала сегодня на помощь Луну, надеясь, что она не оставит меня в своей милости? Не я ли только что боялась, что разучусь видеть ее свет, что она отвернется от меня и более не прислушается к моим молитвам? И вот он, ответ.

Что бы ни произошло, я всегда смогу принять свой истинный облик и вернуться в чащу лесов, в лоно своей госпожи и защитницы. Как бы плохо все ни сложилось, я всегда смогу обмануть своих врагов. Если станет невмоготу, я уйду, и я знала, что Луна всегда примет меня и будет ко мне благосклонна.

– Спасибо, спасибо тебе, – бормотала я, выпрямляясь и чувствуя, что возрождаюсь.

«Что бы ни случилось завтра, это не затронет моей души, – осознала я. – Больше никакая грязь не пристанет к ней, пока я ощущаю на себе взор своей хранительницы. Эмили – единственная, кого стоит по-настоящему жалеть, а у меня еще найдутся силы, чтобы ответить. Хватит плакать и отступать».

Узнать, что случилось с Эмили, найти убийцу и заставить его понести наказание было куда более важным, чем все безумные выходки Луиса Каро. Да и, в конце концов, он был всего лишь человеком, а значит противником мне по силам. Его даже не нужно убивать, чтобы победить.

– Киу? – снова позвала Суда.

– Живая! – крикнула я в ответ.

– Ты собираешься выходить или решила поселиться в ванной?

Снова эти ворчливые нотки. Я рассмеялась и еще раз возблагодарила Луну.

– Уже иду! И я хочу кофе!

Я расслышала громкий вздох Суды – она стояла прямо под дверью ванной, и представила себе, как она всплескивает руками и качает головой. Минуту спустя на кухне зазвенели чашки.

@темы: Кун Киу