Глава 15

[L-Z]

Глава 15

Я медленно приходила в себя. Открыв глаза, я увидела над собой обеспокоенное лицо Нуккида. В одной руке он сжимал стакан с водой, в другой – небольшой флакончик, от которого резко пахло нашатырем.

– Вроде бы очнулась, – вглядываясь в мое лицо, сказал он.

– Мда, – протянул кто-то рядом, и я услышала удаляющиеся шаги, а потом едва слышно скрипнуло кожаное кресло.

Пхатти. Я в кабинете Пхатти. Память начала постепенно возвращаться, и я вспомнила разговор, что предшествовал обмороку. Невероятно, я довела себя до того, что лишилась чувств. Такого со мной не было уже очень давно.

– Давай-ка встанем, – сказал Нуккид, приобняв меня за плечи. – Ты ведь сможешь встать, не так ли?

Я кивнула и сумела сесть, опершись спиной о кресло, в котором сидела до того. По другую сторону стола от меня восседал Пхатти, и на его губах играла презрительная усмешка.

– Вот что случается, если сообщить Киу правду, – хмыкнул он, и я даже не нашла сил, чтобы огрызнуться.

По сути он был прав. Это окончательно выбило меня из колеи. То, что не смогли стресс и угрозы, сделали муки совести. Я была совершенно раздавлена.

– Я позвоню ему, – пролепетала я, опустив глаза. – Я поеду.

– В таком виде? – фыркнул Пхатти. – Да в гроб краше кладут. Нет уж, сегодня ты уже никуда не поедешь. Нуккид отвезет тебя домой, а завтра ты позвонишь агенту и назначишь встречу.

– А если он нападет на кого-то этой ночью?

– Значит, нападет. И мы ничего с этим не можем поделать.

– Но я могу…

– Нет, не можешь! – голос демона зазвучал повелительно и резко. – Хоть раз сделай так, как я говорю. Сегодня ты с ним встречаться не будешь. Завтра придумаешь какое-нибудь оправдание и постараешься загладить вину.

Он помолчал, пристально разглядывая меня.

– Ты ведь не сбежишь?

– Нет, – я отрицательно покачала головой.

Куда мне было бежать?

От совести не спрячешься.

– Хорошо, – удовлетворенно проговорил он. – Отвези ее домой, – бросил он Нуккиду.

Не без его помощи я поднялась с пола и, не глядя более на демона, вышла из кабинета. Секретарша Пхатти вернулась на свое рабочее место и с недовольным видом оттирала перепачканный Нуккидом стол. Якобы мясной соус, прилагавшийся к лапше быстрого приготовления, оставил на лакированной деревянной поверхности кислотно-оранжевые пятна, и я даже боялась подумать о том, что происходило в этот самый момент с организмом моего товарища.

Оба лифта были заняты, и мы пошли вниз по лестнице: Нуккид, хмурый и почему-то особенно раздражительный, впереди, я следом за ним, держась на всякий случай за стену и отставая на три ступеньки каждые два этажа. Он не стал дожидаться меня внизу и сразу пошел к машине. Я услышала, как хлопнула дверь, и замерла на пару секунд, переводя дыхание. От всего случившегося голова шла кругом.

Луис убил Эмили. Пхатти это было известно. Завтра я снова встречусь с агентом.

Слишком вымотанная, чтобы думать, я постаралась очистить мысли и сосредоточилась на том, чтобы дойти до парковки.

Уже в машине я сообразила кое-что еще. Если Пхатти знал о Луисе, то и Нуккид, скорее всего, тоже.

– Останови.

Мы ехали вдоль набережной канала, через вентиляцию в салон просачивались запахи свежей рыбы и специй.

– Останови сейчас же!

Автомобиль вильнул в сторону и остановился недалеко от рот кеен, телеги уличного торговца едой. Босоногий мальчишка-помощник тут же подскочил к моей двери и спросил, что мы желаем. Я проигнорировала его и, отойдя к самому ограждению набережной, стала смотреть на терракотового цвета воду. Меня мутило.

Мне даже не надо было спрашивать, я и так не сомневалась в правильности своей догадки. Нуккид все знал. Мне вспомнился случайно подслушанный разговор в прихожей Эмили. Прасет обвинял Нуккида в том, что тот влез в драку и все испортил, на что Нуккид ответил, что не мог позволить «ему» снова добраться до «нее». Теперь я не сомневалась, что «он» был Луисом Каро и речь шла о драке в баре, когда Итан напал на агента, а Нуккид полез их разнимать. Пытался ли он защитить меня, как сказал Прасету?

Это уже не имело значения.

– Мне нехорошо, – сказала я, обернувшись к подошедшему Нуккиду. – Можно я дальше пойду пешком? Тут уже недалеко.

Он лишь пожал плечами и нажал на кнопку на брелоке с ключами, автомобиль моргнул фарами, оповещая о включившейся сигнализации.

– Тебе совсем не обязательно идти со мной, – поспешила добавить я.

Нуккид снова ничего не ответил, только дернул подбородком, словно пытаясь увернуться от чего-то.

Мы шли молча вдоль канала. Уже через пять минут я пожалела о принятом решении. От жары и усталости головокружение усилилось, и я с трудом переставляла ноги. Я не стала ни о чем говорить, но полтора километра до моего дома проплыли словно в тумане. Мы почти пришли – это случилось недалеко от пересечения набережной с улицей, на которой находился мой дом, хотя в том полубессознательном состоянии я не сразу ее узнала, – когда кто-то попытался вырвать у меня из рук сумочку. Глупая попытка, учитывая, что ремешок был перекинут через голову, но у меня не было времени как следует об этом задуматься. Рывок едва не заставил меня упасть.

Я плохо помню произошедшее. Мимо меня проскользнула высокая темная фигура, затем еще одна, я услышала почти звероподобный рык Нуккида, и все это время кто-то по-прежнему тянул на себя мою сумку. Слишком поздно я сообразила, что нападавший пытался не ограбить меня, а увести в сторону. Очнувшись, я закричала.

Загипсованная рука Нуккида висела на поддержке бесполезным грузом, мешая ему двигаться, и двоим нападавшим ничего не стоило заставить его отступить. Они оба были одеты в черное, их волосы прикрывали одинаковые банданы. Я оглянулась по сторонам в поисках спасения, но прохожие, завидев потасовку, поспешно переходили на другую сторону улицы. Тот, что все еще сжимал ремешок моей сумочки, издал звук, похожий на рычание, и снова дернул. Едва устояв на ногах и морщась от боли в шее, где ремешок особенно сильно впился в кожу, я крутанулась на месте, пытаясь разглядеть нападавшего. Почему-то я ожидала увидеть Луиса.

Но нет, это был кто-то из местных. Невысокий и жилистый, как Каро, но его лицо было мне не знакомо. Я не видела, куда он пытался увести меня, но это и не имело значения в данный момент. Я все равно не собиралась туда идти. Адреналин окончательно привел меня в чувство, и, не тратя больше сил на бесполезные крики, я попыталась попасть шпилькой по ноге мужчины, что удерживал меня, но он вовремя разгадал мой маневр и сумел увернуться.

Я несколько раз видела в фильмах, как герои, оказавшись в подобном положении, бьют противника затылком в нос. Разумеется, самой мне никогда подобного делать не приходилось, но, казалось, случай был подходящим. Вот только, не успела я даже приготовиться к удару, как нападавший позади меня охнул, и хватка его ослабла. Не теряя ни секунды, я отскочила в сторону и обернулась. Я еще успела увидеть, как человек в черном падает на тротуар. Он сжался в комок, словно от невыносимой боли, и едва слышно скулил. Его щека практически касалась коленей, а бандана сползла, обнажив бритый череп.

Лишь на долю секунды я увидела лицо своего спасителя, прежде чем он двинулся к другим двоим, что все еще удерживали Нуккида, но этого было достаточно, чтобы я тут же узнала его. Лейтенант Адриано Гатти, агент Интерпола собственной персоной. Как он здесь оказался?

Не теряя времени, он ударил ближайшего к нему мужчину по почкам, отчего тот вскрикнул и согнулся пополам. Гатти поймал его за правую руку и резко заломил ее назад, выворачивая плечевой сустав, и на этот раз нападавший закричал в голос. Еще один рывок, и он тоже рухнул, прижимая к груди безжизненно висевшую руку.

Последнему из нападавших повезло и того меньше. Когда появился Гатти, он на секунду замешкался, и Нуккид сумел этим воспользоваться. Конечно, его действиям не хватало точности и эффективности болевых приемов агента Интерпола, но сила с лихвой компенсировала отсутствие выучки. Может, дело было в адреналине, но Нуккид сумел поднять своего противника в воздух и швырнуть его за ограждение набережной, прямо в мутную воду канала.

Я видела, как через секунду после всплеска побледнело лицо Нуккида, как он схватился за больную руку и оперся всем телом на ограждение, чтобы не упасть. Я поспешила помочь ему, в то время как Гатти наклонился, всматриваясь в расходившиеся на воде круги, и ошеломленно хмыкнул.

– Потрясающе, – сказал он, обернувшись к нам.

Я придерживала Нуккида, не давая ему упасть – он навалился на меня едва ли не всем телом, и я ощущала, как лихорадочно быстро бьется его сердце, но его взгляд ни на мгновение не отпускал лейтенанта Интерпола. Между двумя мужчинами проскользнуло нечто вроде узнавания, и на лице Гатти показалась невеселая улыбка.

– Дайте-ка угадаю, вы двое понятия не имеете, что случилось, верно? – неожиданно зло спросил он.

Я услышала резкий рев двигателя, тут же заглушенный визгом шин и обернулась. Тротуар, на котором еще полминуты назад стонали двое нападавших, был пуст. Они явно не были лишены здравого смысла.

– Может быть, кто-нибудь запомнил номер, – неуверенно предположила я.

– Нет нужды, – резко возразил Гатти. – Всем нам и так известно, кто их послал и зачем.

Он на несколько секунд задержал взгляд на мне, потом столь же пристально посмотрел на начавшего приходить в себя Нуккида.

Я не представляла, каким образом Гатти оказался рядом и сумел прийти нам на помощь, но было очевидно, что на этом наше союзничество оканчивалось. Он шел по следу Луиса и, скорее всего, знал, что мы укрываем его. Я неуверенно подняла глаза на Нуккида. Что он скажет? Считает ли он тоже, что за этим нападением стоит Луис?

Сначала Эмили, потом Ной, теперь… я?

Нуккид молчал. Гатти сплюнул.

– Неужели не ясно, что уроборос всерьез задумал сожрать собственный хвост? Какой смысл молчать теперь, когда от вас двоих решили избавиться? Что он такое, что вы готовы отдать свою жизнь, лишь бы спасти его?

Агент Даатона. Самый влиятельный человек в Бангкоке. Избранный демоном.

Я была готова рассказать Гатти все, но Нуккид предостерегающе сжал мою руку.

– Я не знаю, о ком идет речь, – медленно сказал он. – И я понятия не имею, кто на нас напал и с какой целью.

Было ли это правдой, или Нуккид защищал Каро?

– Кажется, мне снова нужно в больницу, – сказал он, обращаясь ко мне.

Я видела, как потрескался его гипс, и болезненная гримаса не сходила с его лица.

– Конечно, Кидо, конечно, – я подставила ему плечо, Нуккид положил на него руку, скорее, обнимая меня, чем опираясь.

– И спасибо за помощь, – бросил он, проходя мимо Гатти.

Лейтенант ничего не ответил, но не было сомнений, что мы оставляли за спиной врага.

Я хотела поймать такси, но Нуккид настоял на том, чтобы мы вернулись к машине. Он утверждал, что ему уже намного лучше и что он способен сесть за руль и добраться до госпиталя самостоятельно. Я не стала спорить, вместо этого засыпала его вопросами.

– Почему ты не сказал, что он приходил и к тебе тоже? Если бы я заранее знала, что за нами следит Интерпол, возможно, придумала бы себе алиби. И кто это был, там, на набережной? Гатти прав? Это люди Каро? Чего они хотели? Что мне теперь делать?

– То, что тебе сказал Пхатти: позвонить агенту и назначить новую встречу, – сквозь зубы ответил Нуккид.

Я не знала, от боли это или он так сильно на меня злился.

– Но…

– Потом.

Нуккид сосредоточился на дороге, и больше я этой темы не поднимала.

Нам пришлось прождать в приемной несколько часов, прежде чем его принял врач. Потом были рентген, наложение нового гипса и лекция о том, что можно делать и чего нельзя. Когда мы покинули госпиталь, было уже без десяти минут одиннадцать. Часы ожидания и вынужденное молчание выжгли мое любопытство, и я с трудом могла вспомнить, о чем хотела поговорить, когда мы наконец останемся наедине.

Однако мне напомнил сам Нуккид.

– Будет лучше, если сегодня ты переночуешь у меня, – сказал он, и я не стала спорить.

– Но что будет завтра? Как я могу встречаться с агентом, если он послал за мной этих людей?

– Я расскажу обо всем Пхатти, – ответил Нуккид. – За тобой присмотрят. А ты веди себя, как будто ничего не случилось. Или можешь сказать ему, что у тебя пытались отобрать сумочку. Или… Нет, лучше просто ничего не говори.

– Это из-за Интерпола? Луис считает, будто я рассказала о нем Гатти?

– Наверное. А, может, уроборос просто жрет собственный хвост, потому что слетел с катушек.

– У тебя сегодня все слетели с катушек, – улыбнулась я.

– Только те, кто отдает приказы.

Я думала о том, насколько проще было бы все честно рассказать лейтенанту, а потом просто исчезнуть, удрать на север и, приняв истинный облик, затеряться в бесконечных лесах. Разумеется, этот вариант был Нуккиду недоступен, и потому я не стала говорить о нем вслух.

Квартира Нуккида оказалась маленькой, но на удивление опрятной. Раньше я ни разу здесь не была, хотя сам Нуккид и навещал меня время от времени к большому неудовольствию Суды. Однако сейчас, глядя на аккуратно разложенные вещи, чистый пол и отсутствие грязной посуды в раковине, я поняла, что у этих двоих куда больше общего, чем мне казалось. Я не стала скрывать своего удивления:

– Такой порядок бывает лишь в операционных. Ты точно не аутист?

Нуккид криво усмехнулся и достал из одного из настенных шкафов бутылку с ободранной этикеткой. Жидкость внутри была темно-коричневой и на вид очень крепкой.

Квартира, насколько я могла судить, состояла из ванной и одной большой комнаты, совмещавшей в себе кухню, гостиную и спальню – последняя была отделена от остального пространства выцветшей бледно-зеленой ширмой. Налив из бутылки в чайную чашку, Нуккид опустился на единственный стул и с наслаждением вытянул ноги.

– А тебе разве доктор не запретил пить?

Нуккид, проигнорировав мой вопрос, отхлебнул своего странного пойла, поморщился и сделал еще один глоток.

– Хочешь? – спросил он, протягивая мне кружку.

Быстро обернувшись к подносу с посудой, стоявшему на невысоком холодильнике, я убедилась, что других стаканов или чашек там не было. Одно блюдце, одна суповая тарелка, один набор приборов. Очевидно, Нуккид нечасто принимал гостей.

К черту!

Я взяла предложенную кружку, принюхалась и сделала осторожный глоток. Как я и думала – очень крепко. И очень сладко.

– Что это? – спросила я, пытаясь сморгнуть набежавшие слезы. – Ром?

– Не только.

Я вернула чашку Нуккиду.

– Не думаю, что это поможет.

Уже от одного глотка у меня снова начала кружиться голова, и никак не удавалось избавиться от маслянисто-салахарного привкуса во рту. Чего он туда намешал? Дегтя?

– А что поможет?

И, разумеется, Нуккид не был бы Нуккидом, если бы, задав этот вопрос, не ослабился и не добавил:

– Я слышал, секс здорово помогает расслабиться.

Я пропустила его замечание мимо ушей, хотя оно и навело меня на мысль о наверняка единственном комплекте постельного белья. Но нет, я не желала сейчас об этом думать. Наплевав на этикет, я села на стол – раз Нуккид занял единственный стул, ему придется это пережить – и обхватила себя руками.

– Мне кажется, – закрыв глаза, прошептала я, – что уже ничто не поможет. Это как клаустрофобия. Я словно в маленькой душной комнате и хочу выбраться наружу, но туда ведет лишь длинный узкий коридор. И я должна по нему пройти. У меня нет выбора.

Чтобы избавиться от Луиса, я должна встретиться с Луисом. Только так. Я утешала себя тем, что самое темное время бывает перед рассветом.

– Детка, Фрейда бы порадовали твои метафоры. Ты уверена, что не хочешь в кроватку?

Кажется, я совсем выжила из ума, раз решила обсуждать подобные вещи с Нуккидом.

Не ответив, я ушла в ванную, чтобы окунуться в горячую воду и прополоскать рот после странного рома. Я надеялась, что после этого мне расхочется высказать Нуккиду все, что я о нем думаю. Долг гостя обязывал меня быть вежливой.

Второго комплекта белья действительно не оказалось, и мы поделили первый. Так как я спала на диване, мне досталась лишь простыня, Нуккид, ночевавший на полу, забрал себе подушку и одеяло. Той ночью мне ничего не снилось, мой мозг как будто выключился на добрые десять часов. Просыпалась я медленно, словно выныривая из огромной глубины. Мне некуда было торопиться – на поверхности меня не ждало ничего хорошего.

Я собиралась позвонить Луису Каро и назначить на сегодня встречу. Что будет потом – этого я не знала, но теперь все же лучше понимала позицию Пхатти и то, чего он боялся.

Если Луис попадется полиции, и мы не вмешаемся, Даатон очень быстро найдет виноватых. Но и мешать властям Пхатти не хотел, считая неразумным рисковать насиженным тепленьким местечком ради одного приезжего ублюдка. Он всего лишь хотел без лишних сантиментов переждать недельку и выпроводить Каро из Бангкока. Его не волновало, что тот будет делать потом и кого убьет, если это произойдет уже не на его территории.

Довольно-таки трусливая позиция, но практичная. Как я уже говорила, я начинала его понимать. Не знаю, возможно, если бы это не коснулось Эмили или меня лично, я бы тоже предпочла закрыть глаза на злодейства Луиса. В конце концов, одна маленькая лиса не может бороться со всем злом мира. Возможно, другие, те, кто сильнее, способны открыто противостоять ему, но лично я никогда не рвалась в герои. Мне было достаточно просто жить, выживать. Настоящее представлялось мне всего лишь ступенькой к будущему, светлому и безбедному. Ведь всемудрые девятихвостые лисы абсолютно счастливы. Или, по крайней мере, так утверждают наши предания.

Итак, я знала, что должна буду снова увидеться с Луисом. Вопрос был лишь в том, чтобы рискнуть абсолютным счастьем ради мести, ради справедливости… в общем, ради целого ряда совершенно абстрактных вещей, претворение в жизнь которых мне едва ли доведется увидеть.

Я помнила свои слова, сказанные в примерочной неизвестного магазина. Я пообещала себе убить Луиса Каро, чего бы мне это ни стоило. Ради Эмили и всех тех, кого он мог бы убить в будущем. В конце концов, это было делом чести. Если, конечно, у лис есть честь. Мне было очень страшно думать обо всем этом, ведь, как я уже говорила, лисы не убийцы по своей природе. Но я ничего не могла с собой поделать и раз за разом с удовольствием представляла, как мои пальцы коснутся горла Луиса Каро, пройдут сквозь кожу, как горячая, ароматная кровь будет стекать по моим рукам, как она омоет мои запястья и тяжелыми каплями заскользит по предплечьям. Видение было невероятно реальным.

Я ненавидела этого человека так, как не ненавидела никого и никогда. Мне было противно все, что с ним связано. И, наверное, впервые в жизни я знала, что не отступлю, не испугаюсь, когда дойдет до дела. Я могла бояться сейчас, предвидя все, что мне лишь еще предстоит совершить, но потом, я была в этом уверена, я уже не стану колебаться. Сделавший это с Эмили не должен жить. Само его существование противно Небу.

Нуккид еще вечером рассказал Пхатти о нападении, и тот пообещал, что это не повторится. Мне как будто ничего не угрожало, и дело оставалось за малым.

Найти объяснение моему вчерашнему молчанию не составило труда. Я позвонила Луису и сказала, что вчера днем у меня началась ужасная мигрень, что я приняла какую-то таблетку и уснула так крепко, что не слышала мобильного. С пугающей искренностью я извинялась за то, что не смогла провести с ним тот вечер, и просила о новой встрече.

Проблема была лишь в том, что на одиннадцать часов у меня уже была назначена репетиция с Таши. Я хотела отменить ее, но Луис настоял, чтобы я пошла. Он сказал, что дела не позволят ему вырваться раньше вечера, и мне оставалось только надеяться, что никто не умрет до этого времени. Итак, мы договорились встретиться в шесть у меня.

Дело сделано.

Нуккид присутствовал при этом разговоре, но я сама позвонила Пхатти и сообщила о нашей договоренности. Не знаю, зачем я это сделала. Возможно, для того, чтобы не передумать и не пойти на попятную.

Возвращаться домой не было смысла, да и время поджимало. Наскоро перекусив, я отказалась от предложения Нуккида довезти меня до танцевальной студии и поспешила уйти. Я была благодарна ему за заботу, но мне не терпелось от него избавиться. В компании Нуккида я чувствовала, что задыхаюсь. Его сальные шуточки грозили стать последней каплей.

Каждый раз, пользуясь общественным транспортом, я задавалась вопросом: куда едут все эти люди? Вторник, десять часов утра – не самое популярное время, однако и туктук, и вагон скайтрейна были заполнены. Жара, запах пота и бензина, теснота и суета – от всего этого у меня начинала раскалываться голова. Когда я наконец добралась до студии, которую Таши снимал для репетиций труппы, то чувствовала себя совершенно измотанной. К тому же мне никак не удавалось окончательно проснуться и справиться с зевотой.

– Очередная веселая ночка? – недовольно спросил Таши, взглянув на мою сонную физиономию.

– Если бы.

– Надеюсь, завтра ты будешь в лучшем состоянии, иначе дела наши совсем плохи.

Я пообещала ему, что буду в полном порядке к завтрашнему дню, но про себя подумала: а наступит ли для меня завтра? Если у меня все получится, если сегодня вечером, оставшись с Луисом наедине, я попытаюсь его убить, то увижу ли новый день? Разминку сегодня проводила Ради, поэтому я могла позволить себе отключить голову и тупо повторять за ней необходимые движения, но когда мы перешли к основной части программы, Таши решил изменить несколько па в моей партии. Движения были довольно-таки простыми, и в любой другой день я бы ухватила их на лету, но сегодня мне никак не удавалось выбиться из шаблона. Мне пришлось десять раз повторить новую связку, прежде чем я смогла запомнить последовательность и вписать ее в свой танец.

А потом я еще раз сбилась во время последнего прогона.

– Да что с тобой сегодня? – не выдержав, взорвался Таши. – Ты пьяна? Под кайфом?

– Нет.

– Тогда в чем дело? Снова шлялась по кабакам всю ночь, а теперь не можешь за собственными ногами уследить?!

– Бун уже три раза сбился с ритма, – отгрызнулась я в ответ, – почему ты на него не орешь?

– Бун всегда сбивается с ритма! – пророкотал Таши.

Бун даже не посмотрел в нашу сторону. Улучив свободную минутку, он пытался отдышаться. Мы часто ругались с Таши, крики во время репетиции давно стали для нас нормой, но сегодня мне хотелось не просто кричать, чтобы снять напряжение, мне хотелось обидеть, задеть, уязвить.

– Так научи его считать до восьми, а потом цепляйся ко мне! И пусть уже Ради запомнит, что после поворота надо делать три шага вместо четырех, мне надоело постоянно уворачиваться от нее. А ты, Сакда, – обратилась я к еще одному танцору нашей труппы, – неужели так сложно не пялиться на мою грудь, когда мы делаем проход? Смотри мне в глаза, черт возьми, ведь ты безумно влюблен в Манору, а не в ее титьки!

Я снова повернулась к Таши, на этот раз улыбаясь, и развела руками, как будто бы выражая безмерное удивление.

– Итак, ты считаешь, что у меня здесь самые большие проблемы? – спросила я.

Ответом мне было потрясенное молчание коллег. Пожалуй, я все-таки добилась своего. Супер.

– Можешь не отвечать, – отмахнулась я от Таши, который, побагровев, уже готовился обрушиться на меня, подхватила свою сумку и чуть ли не бегом покинула студию.

Мир определенно сходил с ума, и я вместе с ним. Я устроила скандал, обидела людей, с которыми работала чуть ли не каждый день в течение вот уже нескольких лет, но у меня не было сил расхлебывать заварившуюся кашу прямо сейчас. Выплеснув на других свой негатив, я обессилела.

Преодолев несколько пролетов лестницы, я тяжело опустилась на ступеньки и положила голову на сложенные на коленях руки. Я не представляла, что мне делать дальше. До встречи с Луисом оставалось еще четыре часа. Может быть, мне стоит приобрести оружие?

– Дерьмо! – с чувством выругалась я и замерла.

Сверху на лестнице послышались шаги. Таши, мгновенно поняла я, и вся напряглась, готовясь поплатиться за собственную несдержанность. Я знала, что Таши никогда меня не ударит – для него ударить женщину было немыслимо, – но ведь и словами можно ранить. Мне ли не знать.

– Ты долго собираешься тут сидеть? – неожиданно спокойно спросил он.

Я молчала.

– Пойдем, надо еще раз повторить танец, а то завтра ты снова собьешься, – продолжил он, не дождавшись моего ответа.

– Не будет никакого «завтра»! – зло бросила я и разрыдалась.

Не знаю, откуда взялись эти слезы. Еще секунду назад я совсем не собиралась плакать, но внезапно мне стало так жалко саму себя, что я не смогла сдержаться. Кажется, в последнее время я только и делала, что лила слезы. Моя жизнь всегда была довольно паршивой, и я к этому давно привыкла, но в последнюю неделю, казалось, весь свет ополчился против меня. Тени сгущались, и я уже просто не видела выхода из сложившейся ситуации. Впереди была только смерть, своя или чужая – не так уж и важно.

– Киу… – растерянно пробормотал Таши.

Кажется, он не на шутку перепугался. Все-таки даже ему было сложно продолжать играть бесчувственного чурбана рядом с плачущей женщиной. Секунду поколебавшись, он опустился на ступеньку возле меня и неловко накрыл мою руку своей.

– Ну, будет тебе. Все образуется, – сказал он, и я поняла, что непривычные слова утешения дались ему с трудом. – Черт с ним с танцем, у всех бывают неудачные дни. Если хочешь, мы можем ничего не менять.

Я помотала головой, не в силах что-либо вымолвить, и зарыдала пуще прежнего. Мне было очень, очень себя жаль. Я так хотела оказаться подальше от всего этого. Ну почему я не сбежала сразу, как только поняла, что из себя представляет этот Луис Каро? Тогда бы я не знала, что это он убил Эмили, и мне бы не пришлось его ненавидеть, я бы не дала своей страшной клятвы и не сидела бы сейчас, рыдая, на лестнице. Я была бы уже далеко, свободная, счастливая и одинокая. А теперь я больше не могла никуда сбежать. Из-за Эмили.

– Это все из-за Эмили, – сквозь душащие меня слезы проговорила я.

– Из-за Эмили? – удивился Таши. – Вы поругались?

– Нет! Нет, – ответила я, задыхаясь, потому что было очень сложно плакать и говорить одновременно. – Он убил ее, понимаешь? Он убил Эмили, и теперь я должна убить его.

Не знаю, зачем я все это говорила Таши. Может, я надеялась на то, что хоть кто-то меня поймет и пожалеет. Или отговорит.

– Кого, Киу? – спросил Таши, и по его голосу я поняла, что он считает мои слова полнейшим бредом.

– Луиса Каро! Помнишь человека в белом? Он сидел за вторым столиком по центру, сразу за «мальчишником»…

Итан!

Но нет, я не могла позволить себе думать о нем сейчас!

Таши кивнул, но я сильно сомневалась, что он действительно запомнил тот вечер. Для него он был одним из многих.

– Он убил Эмили, Таши. Ты понимаешь? Той самой ночью, когда он приходил посмотреть на мое выступление неделю назад, той самой ночью он убил Эмили.

– Но… – Таши запнулся. – Ты же сказала, что Эмили решила завязать с Патпонгом…

– Я солгала. Эмили мертва.

– Ох…

Он перестал успокаивающе гладить мои пальцы и уставился в пространство перед собой. Таши не знал Эмили так же хорошо, как я, но он тоже давно с ней работал и, я уверена, любил ее. Все любили Эмили. Ее нельзя было не любить.

– Он убил ее, – повторила я.

– Как? – голос Таши был ровным, но на лбу появились морщины – он сильно о чем-то задумался.

– Это сложно объяснить… Он сделал с ней кое-что ужасное, понимаешь? Самое страшное, что только можно сделать с человеком.

Таши еще сильнее нахмурился, но уточнять не стал.

– После выступления? – спросил он немного погодя.

Я кивнула.

– Тогда почему она не пришла, чтобы причесать тебя?

Я непонимающе уставилась на него.

А действительно, почему? Если Луис убил ее ближе к полуночи, то почему она не отвечала на мои звонки весь предыдущий день, когда Каро еще и в городе не было?

– У него есть сообщники, – сообразила я, вспомнив слова Адриано Гатти. – Они заранее схватили ее, а потом позвонили Луису, чтобы тот приехал и завершил ритуал.

Я даже помнила этот звонок, помнила короткое «Еду». Этот звонок, который, как я думала, спас меня. И стоил жизни Эмили.

Все было до смешного логично и очевидно. Все улики указывали на Луиса. В квартире Эмили нашли его отпечатки, он опоздал на встречу, от его одежды пахло сандалом, амброй и ирисом… Агент Интерпола был уверен в том, что убийца именно Луис. И Пхатти это подтвердил.

Но в таком случае с какой стати ему понадобилось осматривать квартиру Эмили и расспрашивать меня о том, что я видела? Пхатти не слишком заинтересовался этим делом, но все же вел себя так, как будто бы не знал имени убийцы. Он даже взял с собой Алека, чтобы тот осмотрел магический круг, и Кеуту. Почему?

Но что если это был блеф? Что если Пхатти ничего не было известно про Луиса, пока я сама не рассказала ему? Но тогда зачем ему понадобилось делать вид, будто бы его предупредили заранее? С чего вдруг сваливать вину за смерть Эмили на меня?

Ответить на этот вопрос было проще простого.

Ему нужно было заставить меня выполнять приказы. Он использовал мою привязанность к Эмили и чувство вины, чтобы быть убедиться, что я больше его не ослушаюсь. Ему и дела не было до того, что кто-то еще мог погибнуть. Лишь бы Луис, а с ним и Даатон, были довольны. Лишь бы не задавали лишних вопросов. И что с того, если из-за этого одна глупая лиса будет до конца своих дней винить себя в смерти подруги? Мелочь.

Ни для Луиса, ни для Пхатти жизнь Эмили или моя не имели ровным счетом никакого значения. Да и с чего вдруг? Какую опасность я могла для них представлять? Демон, пусть даже и слабый, легко справится с пятихвостой лисой. А если Луис настолько искусный шаман, то и для него я едва ли стану большой помехой. Я никогда не одержу победу в этой схватке.

Но это неважно.

Луис убил Эмили, а Пхатти предал меня и мою клятву верности. Он солгал мне. Он заставил меня страдать, он намеренно поставил мою жизнь под удар, не защитил от нападения. Разумеется, Нуккид был там и избавился от одного из нападавших, но будем честны, на самом деле нас обоих спас Гатти. И взамен он просил лишь выдать Луиса.

Выход был. И он был очевиден.

Но нет, нет, я не должна была даже думать об этом.

Привычка защищать интересы Пхатти и тех, кто, как и я, служил ему, брала свое. Мне было сложно предать тех, с кем я жила бок о бок последние пятьдесят лет. Но, великая Луна, что стоило Пхатти самому заняться Луисом? Решить все тихо и мирно, раз уж ему так не хотелось огласки, но не посылать меня навстречу убийце. «Он предал меня, – мысленно повторила я, – я больше ничего ему не должна, ничем не обязана. Отныне я абсолютно свободна».

А свободные низшие духи никому не подчиняются и отвечают только за себя. И если Пхатти и Луису все равно, что случится со мной или с кем-либо другим, то какое мне должно быть дело до них? И пусть я не могу уничтожить их сама, зато я знаю того, кто сможет.

Если есть хоть малейший шанс, что задуманное удастся, как я могу им не воспользоваться? Я была уверена, что где-то на дне сумочки все еще лежит визитка лейтенанта Гатти.

Вместо узкого коридора передо мной была пропасть, и я готовилась спрыгнуть. Хоть мне и было страшно, отсутствие давящих стен воспринималось как благо. В конце концов, что мне терять?

Эмили, Эмили!

Я медленно поднялась под удивленным взглядом Таши.

– Куда ты?

Я улыбнулась, глядя на встревожившегося пожилого японца. Ему было не все равно. Как я могла забыть о нем? Я так долго мучилась от одиночества, мне казалось, что во всем мире у меня нет ни одного близкого человека, но я ошибалась. У меня был Таши. Несмотря на наши постоянные перебранки, он искренне переживал за меня. Как жаль, что теперь он лишится своей лучшей танцовщицы.

– Ради прекрасно справится, – сказала я. – Из нее выйдет великолепная Манора.

– Киу! Что ты…

– Удачи вам! И спасибо! – я порывисто обняла его, поцеловала в щеку и бросилась вниз по лестнице.

С глаз у меня словно спала пелена. Я никогда не видела так ясно, четко, контрастно. У меня был Таши. У меня оставалась Суда, добрая, ворчливая Суда, которая напрасно будет ждать меня домой этим вечером. А еще у меня был Итан. Из-за постоянной лжи Пхатти и Луиса я чуть было его не потеряла, но кое-что все еще можно было исправить. Еще не слишком поздно.

Выбежав на улицу, я взмахнула рукой, останавливая такси.

– В «Золотой Сиам», пожалуйста! – крикнула я водителю, вспомнив название отеля, который пару раз упоминал Итан. – И быстрее, быстрее.

Мне было нечего терять, но у меня все еще было время.