Кун Киу. Нефритовая бабочка: Глава 1

[L.Z.]

Кун Киу. Нефритовая бабочка

Люди и твари принадлежат к разным породам,
а лисы находятся где-то посередине.
У живых и мертвых пути различны,
лисьи пути лежат где-то между ними.
Бессмертные и оборотни идут разными дорогами,
а лисы между ними.
Поэтому можно сказать, что встреча с лисой –
событие удивительное,но можно сказать и так,
что встреча с лисой – дело обычное.

Цзи Юнь

Глава 1

Стоит признать очевидное: демоны умеют убеждать. И неважно, что они пытаются заставить вас продать: душу, тело или совесть – результат всегда один. Вы оказываетесь в полной заднице.

То, что на этот раз я серьезно вляпалась, я поняла сразу, как только вышла из кабинета Пхатти, исполняющего обязанности верховного демона Бангкока. И со временем неприятное чувство только усиливалось. Оно достигло своего апогея в день, когда мне предстояло встретиться с Луисом Каро – именно так звали человека, кому, как видно, на роду было написано сделать мою жизнь «интересной».

На выступление в клуб я пришла уже порядочно взвинченной. С утра я успела поругаться с хозяйкой квартиры, опоздать на репетицию и довольно сильно ушибить ногу, поднимаясь по лестнице. Прихрамывая, я прошла мимо Нуккида, моего старого товарища и человека Пхатти, на ходу буркнув что-то среднее между приветствием и пожеланием провалиться в ад вместе со своим демоном. Нуккид ограничился сдержанным кивком.

Вслед за мной в гримерку зашла Ради, тоже танцовщица и моя подруга в более спокойные дни. Мы с ней обменялись холодными улыбками – ей досталось от меня еще на репетиции.

– Встань у окна и скажи мне, когда он появится, – шепнула я, наклонившись к Нуккиду.

Мне ужасно хотелось взглянуть на Луиса Каро до того, как нас представят друг другу. Не то, чтобы это действительно могло что-либо изменить, просто неизвестность заставляла меня нервничать.

– Боишься, что потом не насмотришься? – противно осклабился Нуккид. – Предпочитаешь закрывать глаза?

Я ответила ему, как я надеялась, обжигающе-гневным взглядом. Мне хотелось верить, что Нуккид от него вспыхнет багровым румянцем и захлебнется в извинениях. Ничуть не бывало – его улыбка стала лишь шире. Правда, он все же присел на подоконник и стал наблюдать за происходящим на улице, как я и просила.

Хоть какое-то утешение – я больше не видела его наглой ухмылки. Мне предстал изуродованный профиль. Про таких, как Нуккид, говорят, что любить их может лишь родная мать. Но я знала, что у Нуккида нет матери. Он был круглым сиротой, подкидышем, и я оставалась единственным существом женского пола, которое не выказывало явного отвращения при общении с ним. Даже Ради, готовясь к выступлению, старалась держаться на расстоянии.

А, может, дело тут было не только во внешнем уродстве. Нуккид принадлежал к тем редким и, на мой взгляд, больным людям, которых все на свете приводит в величайший восторг и ажитацию. Невнимательный, туповатый и лишенный каких бы то ни было представлений о такте, он постоянно изводил меня своими неуклюжими подколками. Как правило, я просто отвечала ему тем же.

Конечно, только идиот мог не замечать, что нервы мои на пределе, и шутить как ни в чем не бывало, но ведь Нуккид и был идиотом. Обижаться на него было пустой тратой времени. Он никогда не извинялся и к тому же уже через пять минут начисто забывал обо всем, что успел наболтать, так что в конечном итоге извиняться приходилось уже мне – за злопамятность и необоснованное брюзжание. Я старалась относиться к нему, как к ребенку. Большому, вредному ребенку, от которого не было возможности избавиться.

Я вздохнула и начала переодеваться, в душе надеясь, что Луис Каро так и не появится.

– Смотри, вон он! Вон он! – спустя примерно час воскликнул Нуккид, тыча пальцем в грязное стекло.

Я поспешила к окну, придерживая на всякий случай рукой массивный плюмаж, которым занималась в тот момент. Ради опередила меня на несколько шагов, и мне пришлось протискиваться между ней и Нуккидом. Я успела увидеть лишь спину стремительно промелькнувшего мимо человека в белом костюме и шляпе.

– А он ничего, – сказала Ради. – Заметила, какие у него очки?

Очков я, разумеется, не видела, но все же неопределенно кивнула, не желая ввязываться в дискуссию.

– Дизайнерские, – со знанием дела продолжила Ради. – Я таких еще никогда не видела.

Она вот уже четыре года подрабатывала в модном бутике и считала себя непревзойденным экспертом по части аксессуаров.

– Повезло тебе с ним.

– Я не считаю везением мужчин, которые пытаются впечатлить женщину очками, – довольно резко ответила я.

Мне казалось почти оскорбительным, что кому-то Луис Каро может понравиться. Пусть даже не сам он, а его очки – неважно. Это было так же же обидно, как и нелепо. В довершении ко всему, стоило мне убрать руку, как плюмаж съехал в сторону.

Закрыв глаза, я мысленно сосчитала до десяти. Я потратила на прическу больше получаса. В ход пошел весь мой запас заколок, шпилек и терпения, но затейливая конструкция из павлиньих перьев, искусственной золоченой лозы, стразов и бусин продолжала неизменно сползать мне на затылок. Закончившая со своим костюмом Ради только посмеивалась, наблюдая за моими мучениями, и не торопилась предложить свою помощь.

Обычно моими волосами и макияжем занималась Эмили, каким-то непостижимым образом превращая танцовщицу из второсортного клуба в тайскую принцессу. Однако сегодня она не пришла, и мне не удалось до нее дозвониться. Таши, руководитель нашей труппы, предположил, что Эмили заболела, но выяснять наверняка не стал, видимо, опасаясь прослыть заботливым. Наверное, по той же самой причине он никого не прислал ко мне, чтобы помочь одеться, когда стало понятно, что Эмили уже не придет.

А тут еще этот Луис Каро с его дурацкими дизайнерскими очками!

– Может, он покуда решил поберечь твою впечатлительность. А на самом деле у него где-нибудь запрятана большая красная тачка… – многозначительно протянул Нуккид.

– Слышать больше не желаю про этого пижона! – взорвалась я. – И перестань говорить мне под руку.

Хотелось добавить еще что-нибудь грубое, но я вовремя удержала готовые сорваться с губ оскорбления. Я чувствовала себя незаслуженно обиженной и виноватой одновременно и оттого лишь сильнее злилась.

Ради отошла наконец от окна и небрежно поинтересовалась:

– У тебя на него серьезные планы?

Как видно, не у одного Нуккида успел развиться иммунитет к вспышкам моего раздражения. И моим просьбам. Неужели обязательно говорить именно о нем?

– На очкастого-то? – спросила я с деланным равнодушием. – Исключительно дипломатические.

Но ее было не так-то просто обмануть.

– Постельно-дипломатеические.

И снова я заставила себя прикусить язык, едва удержавшись от едкого замечания по поводу ее многочисленных «друзей».

Чувствуя, что еще немного, и прольется чья-то кровь, я постаралась выкинуть из головы все посторонние мысли и думать только о плюмаже. Однако бессмысленная работа не способствовала успокоению. Мне не терпелось выглянуть в зал и узнать больше о человеке в белом. Пхатти смог назвать мне лишь его имя – Луис Каро, – из чего я сделала вывод, что он европеец. Но кто он такой: человек или демон? Как он настроен, каковы его намеренья? Пхатти даже не сказал, как долго Луис собирался пробыть в Бангкоке, зато несколько раз повторил, что я непременно должна буду везде сопровождать важного гостя.

Словно я одна из его девочек на побегушках! Но ведь я даже не состояла в его свите, а всего лишь жила на охраняемой им территории и ничем, в сущности, ему не была обязана. К сожалению, никакие мои доводы не смогли повлиять на окончательное решение Пхатти. Мне пришлось уступить. Как всегда.

В дверь заглянул Таши и нахмурился, увидев, что я еще не готова. Кто-то когда-то подшутил над ним, сказав, что насупленные брови делают его устрашающим. Таши поверил, и теперь мы едва сдерживались, чтобы не рассмеяться, каждый раз, когда он пытался выглядеть сердитым. Вот и теперь Ради поспешно отвернулась, не в силах сохранить серьезное выражение лица, Нуккид что-то неразборчиво хрюкнул себе под нос, а я едва не выронила очередную шпильку, поняв, что «гнев» Таши направлен именно на меня.

На самом деле Таши был одним из немногих, кто мне по-настоящему нравился. Такие люди, как он, искренние, не умеющие быть жестокими и вероломными, очень редки в наше время. К тому же только Таши мог руководить труппой актеров-недоучек и танцоров без какого-либо хореографического образования так, что даже мы сами иногда казались себе не балаганными клоунами, а гастролирующим императорским театром. Он верил в то, что делает, а подчас и нас заражал своей верой. Но сегодня даже он не смог бы ничего поделать с моим мрачным настроением.

Судя по тому, как вытянулось лицо Таши, он при одном только взгляде на меня и сам это понял.

– Девочки, у вас пятнадцать минут, – растеряв всю свою суровость, сбивчиво пробормотал Таши. – Я пойду. Менеджеры…

– Если хочешь, чтобы через пятнадцать минут я вышла на сцену, то лучше помоги с прической, – прошипела я, поняв, что он собирается ретироваться.

После нескольких секунд мучительных раздумий Таши все-таки протиснулся в дверь и с почти испуганным видом взялся за мой плюмаж.

– Пойду займу себе место, – все еще посмеиваясь, Нуккид вышел из гримерки.

– Как сегодня публика? – спросила я Таши, стараясь ничем не выказать своего напряжения.

– Обычная.

– Есть кто-нибудь, достойный внимания?

– Во втором ряду за крайним правым столиком сидит шумная компания студентов. Они уже изрядно набрались, так что осторожнее, не дразни их.

– И все?

– Ну, на первом ряду в центре «мальчишник». Пахнет неплохими чаевыми. Можешь построить им глазки.

– И все? – снова спросила я.

– И все, – буркнул Таши.

– Киу интересует ее деловой партнер. Она боится, что он уже присмотрел себе кого-то на ночь, – влезла Ради.

– Я подмешаю стрихнин тебе в помаду, – пообещала я ей.

Не знаю, что я на самом деле хотела услышать, расспрашивая Таши. Возможно, что человек в белом костюме внезапно покинул клуб. Или что у него случился сердечный приступ, и он умер еще до того, как прибыли врачи.

– Сиди ровно, – проворчал Таши и больно дернул меня за волосы.

– Ау!

От усердия он даже высунул кончик языка, но в целом справлялся с моими шпильками и заколками на удивление проворно, так что закончили мы почти вовремя.

– Жду тебя через пять минут, – снова напустив хмурый вид, сказал Таши и вышел.

На сцене заиграла музыка. Ради подхватила свою выцветшую шелковую накидку и подошла ко мне, чтобы бросить последний взгляд на свое отражение. Сильно пахнуло духами, я ощутила на языке их горьковатый привкус.

– Будешь продолжать хандрить, – шепнула она, – уведу твоего богатея.

Потом улыбнулась и быстро чмокнула меня в напудренную щеку, прежде чем упорхнуть.

Спустя пару минут, второпях пытаясь дорисовать стрелки на глазах, я различила за дверью тяжеловесную поступь Буна. Ему всегда было сложно держать темп из-за астмы, и к концу своего «дефиле» он переставал обращать внимание на то, как шумно передвигается по сцене. Я поспешила закончить с макияжем, ведь если Бун уходил за кулисы, то через минуту на сцене появлялась Манора, то есть я.

По легенде, у короля кейннаров, полулюдей-полуптиц, было семь дочерей, но даже в особенно прибыльные времена Таши мог позволить себе всего четырех танцоров. Впрочем, нашим зрителям, как правило, не было дела до смысла постановок, и мы были вольны в интерпретациях. Даже то, что кейннарскую принцессу в представлении играла коренная китаянка, никого не смущало. Я уверена, мало кто вообще замечал разницу.

Раздался предупреждающий стук в дверь. Я еще попыталась равномерно распределить блестки на коже, но на то, чтобы перерисовать стрелку на левом глазу, времени не было совершенно. Так она и осталась – от верхнего века к виску не прямой и уверенной линией, а жалким изломом крыла больной птицы. Оттого и выражение лица у меня казалось каким-то несчастным и замученным.

Но когда Таши пришел за мной, я была готова. Я знала, что выйду под слепящие лучи софитов и станцую так, как будто кроме них меня никто не видит. И зрители в зале не поймут, танцую я плохо или хорошо, потому что в этот момент будут жевать тушеное мясо с овощами и орешками кешью и запивать его трижды разбавленным пивом. Я знала, что не стану высматривать в зале человека в белом костюме, но если вдруг случайно встречусь с ним взглядом, то и глазом не моргну, не собьюсь ни на полтакта. И даже глупое лисье сердце не сделает лишнего удара. Ни одного. Вот так-то.

Я коснулась пальцами лба, посылая салют своему отражению. Это было моим счастливым ритуалом. Перед каждым выступлением я желала себе удачи. Или не себе, а тому образу, который мне предстояло воплотить.

За спиной у меня изгибались пять призрачных, невидимых человеческому глазу хвостов. Они были моей гордостью и говорили об опыте и силе, но куда более – об умении выживать. Пхатти потому и выбрал меня, чтобы сопровождать Луиса Каро, что посчитал, будто я справлюсь лучше, чем его любимица Мэй, у которой было лишь четыре хвоста. Договориться с ней ему было бы куда проще, но, когда речь шла о соблазнении, мне не было равных.

Не бросив ни одного взгляда в зал, я начала свой танец.

Легенда гласит, что, когда человек умирает, его душа может вселиться в лису. И в зависимости от того, злым или добрым был этот человек, лиса станет оберегать живущих людей, помогать им или же, наоборот, всячески вредить. Другие утверждают, что лисы – это души, которым было отказано в перерождении. А еще говорят, что стоит только лисе ударить хвостом оземь, так тут же начнется пожар. Но это сказки.

Я сделала несколько шагов по сцене и, словно внезапно обмякнув, изогнулась, вскинув руку, и впервые повернулась лицом к своим зрителям. Мои хвосты коснулись пола, но никакого огня не вспыхнуло. По крайней мере, на сцене.

Не знаю, вселился в меня чей-то дух, или просто на то была воля богов, а может, я просто родилась лисой… Как и люди, мы гадаем, откуда пошел наш род. Мы хитры, изворотливы и обольстительны, но не знаем, кто создал нас такими.

Что бы ни говорилось в старых китайских легендах, а лисы редко проявляют агрессию и никогда не убивают. Люди из-за этого считают нас слабыми и трусливыми, но у них своя философия и свои взгляды на жизнь. Мы же предпочитаем определения «сдержанные» и «мудрые». Хотя это тоже больше из сказок, чем из были. Лис много, и все мы разные.

Ритм моего танца слегка изменился, и я больше не была скромной и целомудренной принцессой. Манора сбрасывала свое оперенье, чтобы окунуться в волшебный источник. Я двигалась по кругу, то приближаясь к краю сцены, то удаляясь от него и словно дразня. Про себя я называла эту часть представления «мягко и упруго». Мои руки медленно и плавно двигались вдоль тела, но каждое движение было наполнено едва сдерживаемым желанием вырваться на свободу, взлететь. Моя любимая мелодия. Мужчинам в зале она тоже нравилась, но отныне я танцевала лишь для себя.

Я представляла, что лунный свет пронизывает меня с головы до ног и я бегу по мягкой, пушистой траве к священным холмам, чтобы совершить ежемесячный ритуал. У всех лис он свой, но каждый так или иначе связан с Луной. Все мы в полнолуние выходим на улицу и спешим предстать пред взором ночной заступницы. Не только в полнолуние, каждую ночь, каждый день мы ощущаем ее власть. В ней мы черпаем свою силу, она оберегает нас, и лишь она нам учитель и судья.

Есть, правда, и иной способ получить силу. Лиса может взять ее у человека. Многие, наверное даже слишком многие, поступают именно так. И хотя нужно нам совсем чуть-чуть, от длительного кормления люди слабеют. Мне не доводилось слышать о том, чтобы постоянные партнеры лис умирали, но чего только не бывает на белом свете.

Если лиса не хочет навредить человеку, она должна отпустить его прежде, чем выпьет слишком много. Потому лисы часто путешествуют. Или, как я, живут в местах, куда стекается тьма самого разнообразного народа, и редко кто приезжает дважды. Таких мест на земле на самом деле не так и много, возможно, всего несколько десятков. Патпонг, территория Пхатти, где я и охотилась последние пятьдесят лет, входил в их число.

Когда я приехала в Бангкок, он еще не был настолько популярен, но быстро развивался. Вскоре не всем стало хватать места, не все пожелали делиться, и началась страшная суета и толкотня за каждую человеческую жизнь. Так всегда бывает. Кто-то оказывается сильнее, и вот уже слабые начинают платить ему за право охотиться на удобной территории. В конце концов мне оставалось либо слушаться Пхатти, либо выметаться из его владений.

Я предпочла спокойную жизнь в Бангкоке. Здесь я чувствовала себя в безопасности, могла охотиться, как и когда захочу, могла танцевать и заводить друзей. Разве можно из-за глупого каприза, неожиданно взбунтовавшейся гордости оставить все это? Нет, ни Пхатти, ни Луис Каро не заслуживали такой жертвы. К тому же мне очень не хотелось обзаводиться врагом в лице демона, куда более могущественного, чем Пхатти.

Даатон. Так звали нашего настоящего хозяина. В свое время именно он победил в Бангкоке, присоединив его к пяти или шести таким же «кормушкам», уже находившимся в его распоряжении. Обладать Городом Ангелов было выгодно и престижно, хотя сам Даатон его не очень любил и предпочитал жить в Сингапуре, направив сюда Пхатти, своего наместника.

Лишь пару раз в год он присылал к нам своего человека, или, как мы его называли, агента, который должен был оценить, все ли идет своим чередом и не требуется ли вмешательство. Пхатти, понятное дело, такие проверки очень не любил. Каждый раз, когда в город приезжал агент Даатона, он делался особенно раздражительным и придирчивым. Ну и старался поскорее избавиться от неудобного гостя, а то и перепоручал его кому-нибудь другому. В этот раз выбор пал на меня.

Дело, в сущности, было несложным – сопровождать агента и постараться, чтобы у него сложилось благоприятное впечатление о нас. Способов ублажить ревизора Пхатти знал немного, потому, наверное, и выбрал лису, да еще и танцовщицу в придачу. Ничего конкретного по поводу моих действий Пхатти не говорил, но стоило только взглянуть на его физиономию, на то, как мерзко он ухмыльнулся на слове «развлечь», и все становилось яснее ясного. А я…

А что я? Я всего лишь лиса, и не мне спорить с демонами. Наверное, человек, чья душа вселилась в меня пятьсот семьдесят шесть лет назад, может, и не был злым, но ни храбрецом, ни безумцем его назвать тоже было нельзя.

Я сделала несколько шагов назад – на сцену вышел Сакда, мой напарник. Мое сольное выступление закончилось, настал черед дуэта. По легенде Манора и принц должны были встретиться и тут же полюбить друг друга. На деле же это был просто достаточно откровенный танец, в котором элементы пасадобля смешивались с еще более древними брачными плясками. Я не удержалась и поискала глазами Луиса Каро.

Его было просто найти – белый костюм был хорошо различим в мерцающем полумраке. Агент Даатона сидел прямо за «мальчишником», который Таши настоятельно рекомендовал всячески поощрять. Каро так и не снял свои очки, но я не сомневалась, что он следит за каждым моим движением. С такого расстояния я не могла различить выражения его лица, но все равно послала ему насмешливую улыбку. Она как будто говорила: смотри, сейчас меня обнимает другой; ты мог бы быть на его месте; смотри, он для меня никто; но и ты тоже – никто.

Я выходила на сцену еще несколько раз. Напоследок Таши приберегал самые эффектные танцы, но обычно к этому времени зрители уже были настолько пьяны, что теряли нить повествования и ждали лишь, когда я окончательно разденусь. Каждый раз их ждало горькое разочарование, и этим, должно быть, объяснялось, почему мы так мало зарабатывали.

И все же после окончания спектакля компания за первым столиком, тот самый «мальчишник», щедро усыпала сцену разнообразной валютой. Здесь уже были и баты, и евро, и доллары… в том числе несколько сингапурских – их передал через Нуккида Луис.

В маленькой гримерке было не протолкнуться. Ради и Сакда решительно отстранили меня от зеркала, когда я попыталась избавиться от сценического макияжа. Бун и Таши спорили. Я едва не схлопотала по лицу, когда мой не в меру темпераментный коллега принялся показывать жестами, в чем конкретно был не прав его собеседник. Нуккид, прошмыгнувший в гримерку вслед за мной, ворчал и все торопил меня. Я огрызалась в ответ – и пыталась снять с головы чересчур добротно прилаженный плюмаж.

– Лучше расскажи, какой он, – шепнула я Нуккиду.

Обычно мы были вынуждены общаться шепотом или полунамеками, но сейчас можно было говорить и в полный голос – все равно на нас никто не обращал внимания. Однако сказалась привычка: нам редко выпадала возможность нормально поговорить, когда рядом был кто-нибудь из моих друзей. Не объяснять же им про хвосты и Пхатти! Таши даже в духов предков верил с трудом, так что же с ним сделается, узнай он, что одна из его танцовщиц лиса-оборотень? Лучше даже не пробовать.

– Странный, – ответил Нуккид.

Он принялся помогать мне вынимать из волос шпильки. Было больно.

– В каком смысле странный?

– Сама увидишь.

Я фыркнула. Жесткая налакированная шевелюра не слушалась и лезла во все стороны. За неимением зеркала и доступа к расческам, мне пришлось заплести волосы в кривую лохматую косу и спрятать ее под воротником атласного халата. Это был подарок от одного из моих поклонников и мое главное сокровище.

Нуккид оглядел меня с головы до ног и расплылся в улыбке, от которой даже мне стало неприятно на него смотреть.

– Он, кстати, сильно тобой заинтересовался.

– Посмотрим, что останется от Луиса Каро через пять минут.

Бун все еще продолжал кричать и брызгать слюной, позабыв про астму, когда мы с Нуккидом выскользнули из гримерки и направились в зал.

«Ну вот, – сказала я себе, – сейчас все начнется».

Я приветливо улыбнулась и приготовилась быть любезной и обаятельной.

@темы: Кун Киу